Ситуация изолированности, на протяжении многих десятилетий существовавшая в России, «сыграла на руку» этому мастеру, который, как дорогое вино, нуждался во времени, чтобы как следует «настояться». Подавляющему большинству населения нашей страны Хамдамов до сих пор неизвестен. «Прослойка» знает его в основном благодаря скандалу, произошедшему с Никитой Михалковым и фильмом «Раба любви», изгнанием, и слухами о его смерти. Зато знаменитые коллеги по киноцеху, такие как Лукино Висконти, Федерико Феллини, Тонино Гуэрро, считают его гением.
Между прочим, в советский период многие мастера из среды московских кинематографистов прекрасно относились к Рустаму. Кто это такой стало ясно сразу после демонстрации его дипломного получасового фильма «В горах мое сердце». Фильм обошелся выпускнику ВГИКа Хамдамову в 200 рублей в ценах 1967 года. Чтобы поделить расходы на двоих, ему пришлось взять соавтора. Рустам написал сценарий по пьесе Сарояна, и в фильме действительно было очень много кинематографических новаций. Рустама буквально носили на руках, он почивал на лаврах и больше ничего не делал. Тем временем Вася Шукшин научил его пить водку, к нему присмотрелась семья Михалковых, и прочее. Тогда еще никто не понял, что этот «талантливый самородок» – вовсе не составная часть кинематографической тусовки, а «вещь в себе», человек абсолютно не совместимый с идеей коллектива. Это стало очевидным лишь когда молодое дарование пригласили режиссировать фильм «Нечаянные радости» (рабочее название «Раба любви»).
Экспериментальная студия Павла Чухрая открылась на Мосфильме во время хрущевской «оттепели», и к тому времени у них подобралась великолепная команда. Но увы, оказалось, что Рустам, как многоликий Янус, все должен делать сам – быть и художником по декорациям, и художником по костюмам, и сценаристом и режиссером. Для начала, он по-своему переделал сценарий, написанный Горенштейном и Кончаловским, и каждый день, приходя на площадку, раздавал актерам абсолютно неузнаваемый текст. Конфликт с членами съемочной группы был неизбежен, но Рустаму это было безразлично - он не привык считаться ни с кем, кроме себя.
Справедливости ради, надо сказать, что так и ведут себя гении. Но как можно предположить гениальность в своем знакомом или соседе по общежитию?! Рустам, тем временем, создал свою Веру Холодную - открыл Елену Соловей, которой на тот момент было лет 20. Лену я хорошо знаю, мы живем рядом в Нью-Йорке. В одном из интервью ее попросили назвать любимых режиссеров. Она перечислила: «Никита Михалков, и так далее». Корреспондент удивился: «А почему вы не упомянули Хамдамова?» На что Лена ответила, что Хамдамов для нее не режиссер, а творец – он ее сделал. И правда, если сравнить оставшиеся на пленке 17 минут хамдамовской «Рабы любви» и более поздний михалковский аналог, видно, что героиня Рустама – богиня, а Никиты – кухарка.
Возвращаясь к той истории, в какой-то момент выяснилось, что бюджет фильма исчерпан, а из отснятых 4 000 метров пленки сохранилось всего 800. Руководство студии поинтересовалось – когда будет готов продукт. Рустам нехотя пообещал: «Через три месяца», после чего исчез. Это уже потом появились слухи, что Рустама изгнали, фильм смыли, пригласили Никиту, укравшего идею… На самом деле, все гораздо банальней. Нужно знать Рустама, его нелюбовь к подписанию каких-либо бумаг, договоров. Чтобы понять его, достаточно посмотреть «Амадеус» Милоша Формана – это все равно, что с Моцартом заключать контракты и требовать чтобы он их выполнял.

Совпадения

Рустам совпал с этой страной - ей всегда нужен был гений в подвале. Хамдамов всю жизнь прожил «в подвале», и действительно оказался гением. Поэтому именно он, неизвестный широкой публике художник, в 1997 году получает приз «Триумф» - как кинорежиссер, художник и сценарист. А в 2003 году впервые за всю историю русской культуры, при жизни оказывается в современной коллекции Эрмитажа.
Рустам совпал с Санкт-Петербургом. У этого города был «ожог любви» по отношении к нему. Его творчество оказалось близко к эстетике этого города, и в 2004 году город отдал ему премию «Культурное достояние нации». Из кулуарных разговоров известно, что кроме Хамдамова основными номинантами были Сокуров и Гребенщиков. И что, якобы, Сокуров сказал Пиотровскому: «Если выбор между мной и Рустамом, то и выбирать нечего».
Хамдамов – единственный, кто, на моей памяти, абсолютно совпал с фразой Булата Окуджавы «Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью». Он абсолютно не умеет устраиваться. При коммунистах даже не был членом Союза художников, в перестройку не сумел продемонстрировать «старые раны», при нынешнем строе его материальное положение вообще выглядит нелепо – шестидесятилетний мэтр проживает в однокомнатной квартире… с племянницей. И только благодаря вмешательству высоких лиц, после долгих мытарств и игр «в прятки» с милицией, Рустам получил прописку в этой самой квартире, которая, кстати, ему даже не принадлежит. Причина все та же - он слишком ценит свою свободу - во всех ее ипостасях. Свобода по-хамдамовски должна быть полной, всеобъемлющей, без каких либо поправок и ограничений. Если стотысячный контракт ей помеха – разорвать его в клочья, и забыть! В интервью, которое Рустам, получив премию «Триумф», дал Петру Щепотинику, он сказал следующее: «Я же не буду, как Гайдай, снимать мальчиков в коридорах школы, занятых тем, кто дальше плюнет. А я могу снимать их накрашенных и под музыку Шуберта… Но я уже получил от жизни свои 300 ударов, и завоеванной свободы никому не отдам!»
Несмотря на такую независимость, Хамдамов, как и все мы, мечтает о богатстве и славе. Иногда даже пытается что-то предпринимать. Но всякий раз, сделав несколько шагов в этом направлении, он понимает, что выдержать всего пути не в силах, и моментально сворачивает. Отсюда и скандальные истории о том, как он не очень то почтительно обошелся в своем доме с Чубайсом или с Ресиным. Увы, в деловых вопросах Рустама хватает лишь на то, чтобы договориться и встретиться, после чего, уверенный, что уже максимально «прогнулся», он «выпрямляется» в полный рост, ломая едва успевшие сложиться отношения.
Когда наступил его «звездный час» в кинематографе, сняв «Анну Карамазофф» с Жанной Моро в главной роли, Хамдамов приехал к выдающемуся продюсеру Зильберману, который работал с Бунюэлем и Феллини. Зильберман решил, что осчастливит этого узбекско-татарского мальчика. Он еще не знал, что Рустам, рожденный для того чтобы делать кино, никогда и ни с кем не может договориться.
Законченных кинематографических работ у Хамдамова нет. Каждая история круто «замешивается», но не имеет шанса быть законченной. Это произошло не только с «Нечаянными радостями», но и с последним фильмом «Вокальные параллели», застрявшем где-то на Казахфильме, и с «Анной Карамазофф». Кира Муратова однажды сказала, что если бы нашелся продюсер, который набрался бы терпения, режиссерское имя Хамдамова блистало бы рядом с великими мировыми мастерами. Все-таки фильм «Анна Карамазофф» был одним из главных претендентов на гран-при в Каннах!

Откуда ветер дует

В живописи, как собственно и в кинорежиссуре, Хамдамов - самоучка. Он не окончил художественной школы, никогда не брал уроков. Рисование – его способ мышления, научиться этому невозможно. Поэтому из всех известных мастеров, с которыми я имел дело, благодаря своей профессии, слово «гений» могу применить лишь к Рустаму.
Однако нет художников, «растущих» на пустом месте. С точки зрения преемственности, у Хамдамова имеется «мостик» к серебряному веку, на мой взгляд, он остался единственным хранителем его традиций. Художниками серебряного века принято называть группу, примыкавшую к Дягилеву – Добужинский, Сомов, Сапунов, Бенуа. По сути, это театральные декораторы. А Рустам еще и великолепный график, каких в 20 веке можно пересчитать по пальцам одной руки – Матисс, Пикассо, Дали, Модильяни… У Хамдамова феноменальное чутье, неповторимая линия. И он никогда ничего не переделывает, не доводит – либо попал, либо нет. В этом отношении для дилера с ним работать – одно удовольствие, поскольку эти работы невозможно подделать.
Рустам обожает Врубеля, и, глядя на его акварели становится ясно, что этот художник - его предтеча. Хотя, конечно у Врубеля никогда не было такой графической, модильяниевской линии, как у Рустама.
Основной его метод в живописи – работа акриликом на холсте, как акварелью на бумаге. Хамдамов не выписывает маслом – это ему не интересно. Зато он гениально выстраивает кадр, мизансцену. Если взять 100 кадров из его фильмов, и слегка их «подмазать», доведя до совершенства, получится 100 живописных шедевров!
Рустам одинаково нравится как тонким знатокам и ценителям искусства, так и людям абсолютно в этом смысле непосвященным, тем, кто просто хочет, чтобы ему «сделали красиво». Как Шахерезада из «Тысячи и одной ночи», он все время рассказывает нам историю, у которой нет конца. В этом монологе сокрыты его уникальная эстетика, философия, некая тайна… Как впрочем, и в самой его жизни.

Не для денег рожденный

Назовите еще хоть одного человека, кроме Хамдамова, который не хочет чтобы ему выпустили каталог за мои деньги, или сделали про него фильм, или провели выставку… Таких днем с огнем не сыщешь! И то, что сегодня он все это имеет – скромный результат моего профессионального терпения. Получив «Культурное достояние нации», Рустам стал коммерчески востребован. Практически все его работы находятся в частных коллекциях собирателей, которых в нашей стране человек пятнадцать.
Сказать, что у меня эксклюзив на Хамдамова сложно, хотя я уже долгое время достаточно дорого выкупаю 90 % его работ, независимо от того нравятся они мне или нет. Таким образом создается определенный ценовой барьер, благодаря которому, без подписания каких либо ненавидимых Рустамом контрактов, я, фактически являюсь его эксклюзивным дилером.
И все-таки, с точки зрения стоимости, это по прежнему недооцененный художник. Сегодня его графику хай-класса еще можно купить от 1 до 2,5 тысяч долларов. Живопись, конечно же, стоит дороже. Картина 1 метр на 1 метр - в районе 13 – 15 тысяч долларов, большое полотно – где-то 40 тысяч долларов. С точки зрения инвестмента, за последние 4 года цена на Хамдамова выросла в 3 раза, и тенденций к снижению нет, поскольку создан критический круг «игроков». Объясняю: цена на художника растет, когда создается критическое количество работ и собирателей, скупающих все подчистую. Даже если что-то задешево мимо дилера «вылетает» на рынок, моментально кто-то из этого круга ее на первичном, или же вторичном рынке покупает. Если художника при жизни дотянули до этой планки, дальше, после его смерти цены идут только вверх. Таких высот при жизни достигли Кабаков, Плавинский, Купер.
Цены на Хамдамова растут не так быстро, как могли бы, по одной единственной причине - это человек, абсолютно не пригодный для промоушна. Он может не явиться на открытие собственной выставки, или на вручение премии. Обижаются в таких случаях все – и учредители награды, и пресса, и, разумеется, почтеннейшая публика. Представьте, если, к примеру, на церемонию вручения «Оскара», которая считается одним из наиболее ярких мировых шоу, перестанут являться «звезды»!