|  HOME  |  GALLERY | ARTISTS | SHOP | ARTICLES | EVENTS | FILMS | ORDER | LINKS | CONTACT | 
Igor Metelitsin Gallery
  ARTICLES  

« Back   
Рустам HAMDAMOFF немой режиссер тайного кино

Журнал «Современные отечественные заметки»№ 2 1999 г.
текст: Игорь Свинаренко


Третьяковка покупает Хамдамова

Рассказывает Игорь Метелицын, арт-дилер, Нью-Джерси:

- Как дилер я начал сотрудничать с Рустамом Хамдамовым в 1998году

(из русских художников сейчас работаю только с ним и еще с Михаилом Шемякиным).


Рустам часто бывает у меня в Америке. Время тут проводит весьма плодотворно. Мы выпустили шесть его офортов ограниченным тиражом в 25 экземпляров.

            Сейчас готовим в Америке несколько выставок Хамдамова и несколько книг о нем – разумеется, богато иллюстрированных.

            Часть работ купил Нортон Додж – это, как известно, крупнейший коллекционер русских нонконформистов.

Что касается России, то в этом году несколько картин Хамдамова приобрела Третьяковская галерея (!)

Про него уже 30 лет подряд говорят, что он гений. С 67-го, с его первого фильма - «В горах мое сердце». Статус шедевра получила курсовая длиной в 30 минут, с бюджетом в 100 долларов (по курсу чер­ного рынка).

Хамдамов был тогда юн, красив, изыскан, сти­лен. Чистый поэт, который оказался прикован к неподъ­емной тяжелой киноиндустрии, вместо того чтобы не поднимать ничего легче гусиного перышка и маленькой чернильницы... Он точно родился не в свое время.

Следующее хамдамовское произведение, «Нечаянные радости» (1974), поначалу имело рабо­чее название «Раба любви», вам страшно знакомое. Третий - и пока последний - его фильм вышел под остроумным, в духе постмодернизма, названием «Anna Karamazoff».

Ни один из этих фильмов никогда не был в прокате. Их видел - и оценил - только уз­кий круг киношников и киноманов. Сможет ли публика вслед за профессиональными эстетами восхищаться Хамдамовым? Сумеет ли любить еще и его, а не только демократические сериалы?

Эти вопросы встанут, если фильмы публике будут ког­да-нибудь показаны. Пока же Хамдамов как будто засе­кречен. Народ его не знает. Но почему ж, если он ге­ний? А именно потому.

Дополнительное, косвенное доказательство ге­ниальности Хамдамова таково: он непрост, неровен и нелегок в общении. Гениев потому так неохотно призна­ют при жизни. Другое дело посмертно - когда они уж ни­кому не способны попортить кровь.

Много было у Хамдамова великих проектов! Но они не сбылись. Вместо чистых натуральных побед, вме­сто большого стиля выходили постмодернистские хеппенинги, пародии и намеки, понятные только очень тон­ким ценителям.

Как это по-русски! Увлечься, придумать, на­чать гениальное, а после бросить, до конца не довести. А потому что скучно и потому что деньги - низко, а слава -мелко...

Триумф-1

(«В горах мое сердце»)

Жизнеописания гениев часто скучны и поучи­тельны. Ну сидит себе гений на нищем чердаке, никого не слушает, и никому не продается (все это похвально), и творит в расчете на вечность. А когда она наступает, по­томки с их идиотской, задним числом, благодарностью сооружают дорогостоящий памятник на могиле гения. Бедноватый сюжет.

Не то с Рустамом Хамдамовым. Он в сравнитель­но юные годы поторопился сверкнуть, блеснуть своим коротким и с виду как бы неярким - черное с белым, на­меренно оцарапанная пленка - фильмом по рассказу Сарояна. 27 лет, третий курс ВГИКа, мастерская Чухрая. В этом кино Хамдамов сидит на перекрашенном в белое венском стуле, стоящем на мостовой, и перебирает кла­виши фортепиано. А бродячий актер участвует в изыс­канном диалоге:

- Принесли бы водички старику, у которого сердце не здесь, а в горах, далеких прекрасных горах.

- Месье, что делает ваше сердце в горах?

- Тоскует, мадам!

Еще там была бессмертная фраза: «Нельзя быть великим и получать за это деньги». Рустам как знал, что будет мучиться безденежьем...

После Хамдамов с девочкой в шляпке едет на невидимом авто и на ходу играет на фоно, и что же это, как не бесспорный клип...

Фильм прозвучал хотя и в узких кругах, но громко. «Меня носили на руках», - вспоминает Рустам се­годня. Если кто говорил тогда, что он гений, это было об­щим местом и банальностью.

Фанаты Хамдамова уверяют: киношники спе­циально скрыли фильм от народа, чтобы безнаказанно воровать оттуда новые идеи. Типа стиля ретро, клиповой манеры, круговых панорам по якобы случайным натюр­мортам, образа романтического чудака, играющего на духовых инструментах.

Может, тот фильм вообще состоялся потому, что нашелся человек, который освободил Рустама от тяжес­ти прозаических проблем: пробивание, организация, обеспечение и т.д. В тот раз это была Ирина Киселева -второй режиссер фильма. Дальше так будет всегда: находился человек, который брал на себя сложные отноше­ния с грубым внешним миром, - проект Рустама разви­вался; нет - все останавливалось...

В институтские годы студент Вася Шукшин учил Рустама пить водку, которую сам уважал. Интересно заметить, что фильмы выпивающего Шукшина народу известны, близки и понятны, а произведения абстинента Хамдамова, который к водке не смог приспособиться, - они не для всех. У Хамдамова какое-то непьющее, несоветское кино. Пьющий человек такого не осилит, у него иная эстетика... Пить Рустам потом, конечно, начал, но не водку - это грубо и прямо, и цели легко достичь, - а, наоборот, сухое красное, которое легче, богаче, разнообразней и почти всегда - дороже.

Коммуналка

И вот с 19б7-го почти 30 с лишним лет своей ге­ниальности Рустам прожил в маленькой комнатке ком­мунальной квартиры на Герцена. Без прописки, прячась в шкафу от милицейских рейдов участкового Тарабукина (реальное лицо), фактически нелегально, причем без горячей воды и без ванны. В мире кино широко извест­на история о том, как в этой коммуналке лично, собст­венноручно мыла полы польская графиня Беата Тышкевич. И я думаю: холодной водой она мыла или ей в чай­нике грели?

Кроме нее, там бывали еще очень многие люди. Среди которых Жанна Моро, Ханна Шигула, Тонино Гуэрра, Анатолий Чубайс и прочая, и прочая.

В комнатке жили коммуной 10 студентов ВГИКа. Включая знаменитую в те времена красавицу Лилю Огиенко. Она, когда любовная лодка разбилась о быт коммуналки, с ребенком сбежала от Рустама к маме в Киев, а уж после во Францию к новому мужу.

Две рабы любви

Первые семь лет после первого триумфа про­шли счастливо.

Вслед за студенческим Рустам запускает новый, уже взрослый фильм - «Нечаянные радости», со знамени­тым рабочим названием «Раба любви» - про дореволюци­онную звезду немого кино Веру Холодную. Сценарий на­писали Андрон Михалков-Кончаловский и Фридрих Горенштейн. История была про то, как некий экзальтиро­ванный кинорежиссер искал волшебный ковер. Такой, что если на него пролить человеческую кровь, то настанет мир. Ковер он с помощью Холодной нашел и притащил на поле боя, чтоб там чьей-нибудь кровью спасти Россию. Пролитая кровь оказалась режиссерской. Вслед за ним от горя «в одночасье» померла и Холодная. А Россия, как вы теперь уже, наверно, знаете, не в тот раз не спаслась.

Кроме истории про ковер, с фильмом связана еще одна красивая легенда: он не был снят до конца, по­тому что запретили на корню из-за политики - ведь пер­сонажам не нравилась революция. По другой версии, фильм погубил сам режиссер, поскольку у него в самый неподходящий момент случился творческий кризис -ну, вы знаете гениев, даже Пушкин капризничал и требо­вал болдинской осени... А может, в тот раз просто некому было провести необходимую оргработу.

- О, если б рядом был умный человек, который бы меня направил, привел к маленькому компромиссу! Ведь можно было обмануть коммунистов, удавалось же Тарковскому, Кончаловскому, Параджанову. Им повезло! Они запустились в 60-е годы, при Хрущеве. Сделали по паре фильмов, получили мировой успех Когда оттепель кончилась, с ними уже считались. Они успели - а я не ус­пел! Эх, на три б года раньше, на четыре, - сокрушается Хамдамов теперь.

Остатки «Рабы любви», когда они случайно на­шлись в 1986-м, были кем-то названы «обломками ан­тичной статуи». Красиво, как многое из того, что связано с Рустамом.

От той хамдамовской «Рабы любви» осталось полчаса (такой же длины, мы помним, было и студенчес­кое кино). В одноименный фильм Никиты Михалкова оттуда перешли актриса Соловей, шляпа и название, да больше и ничего.

Ташкент (Откуда он взялся)

Пока шла везучая, счастливая полоса, Хамдамов был невероятно моден.

Откуда ж он такой взялся? - спрашивали все. Из Ташкента! Но почему ж он такой тонкий, отчего так пра­вильно говорит по-старомосковски, как так он вроде рус­ский аристократ и вдруг - ташкентский узбек, то есть как бы безнадежный провинциал? - удивлялись пижоны.

Да... Мать его швея, из волжских татар. Отец служил в профсоюзе, а по рождению наполовину тад­жик, наполовину узбек. Но у Рустама же еще была рус­ская няня, не то чтобы Арина Родионовна, но вполне Лидия Николаевна, москвичка, театралка, она в Азии пряталась от органов. Эта няня была как добрая фея, ко­торая колдовала над ребенком - и наколдовала. Без нее бы он, наверное, был таким же восточным мальчиком в тюбетейке, какие мелькают в «Anna Karamazoff» гоняют там собак по дворам. Из пыльных этих подозрительных дворов он попадает в золоченые ложи и уж больше не может их покинуть.

Есть изящный анекдот, что во ВГИК Рустам по­ступил за азиатскую взятку: мешок сушеных головок ма­ка; что ж, мак такой же полноправный наркотик, как и синема.

По пятой графе - как узбек - он был задержан по ошибке в Ташкенте, когда Гдлян и Иванов нашумели с «узбекским делом». Два дня просидел...

Гениальность (Молчание)

Один из близких к Хамдамову людей, вполне попавший под его обаяние и влияние,- но, кстати, уче­ный, - восторженно рассуждает:

- Он гений! Это значит, что его вкус первичен. Он вырабатывает первичное вещество, дает первичный продукт. Гениальность - особый вид психофизики. Та­лантливый человек работает, а гений - не работает, он расслабляется, отдыхает. И не делает помарок. Он не ос­ваивает форму, а создает...

А раз человек гений, так ему не положено жить ровно и безоблачно мещанской жизнью, размеренно хо­дить на работу, ожидать повышения по службе, уходить на пенсию и умирать в своей постели. Ему прилично быть застреленным, только не грубым киллером, но кра­сиво, дуэлянтом. Лет этак в 37. Или пасть на кавказской войне - не на этой, а лет сто назад. Если случайно оказал­ся старым графом, то должен одуматься, все бросить и инкогнито уйти странствовать по России с посохом.

...Неудача с «Нечаянными радостями» ударила с ужасной силой. Притом, что Рустам как человек чистого искусства очень тонкокож. А вынужденное молчание, от­лучение от кино и одиночество тянулись 17 лет. «Мне да­же хотелось покончить с собой», - честно признался он потом, то есть сейчас.

Но он также говорил: «Я готов к несчастью. Оно облагораживает душу». Выходит, если б жизнь сразу уда­лась, душа осталась бы необлагороженной?

И тогда б он, видимо, мог гнать заказные ленты за приличные деньги, его этим соблазняли, звали в Ташкент.

Какое там кино на заказ! С ним невозможно сде­лать даже интервью, потому что он думает в своем ритме, а в чужом, в нужном вам - не может. И думать может только о том, что интересно ему. Ему плохо удаются ком­промиссы.

А как же, на что жил? Продажей своих работ -рисунков и картин. Любил ездить в Тбилиси, где его счи­тали серьезным художником. Кто-то уже тогда начал его коллекционировать. Была, само собой, и бескорыстная помощь друзей и поклонников.

Жизнь тут у него не складывалась. А там «Time» писал про него еще в 1981 -м: «Талантливый молодой узбек по имени Рустам Хамдамов, надежда советской школы ки­но, предназначение которого, похоже, вернуть былую сла­ву этому некогда великому русскому кинематографу».

- Моя жизнь - насмешка... Уехал бы я в Америку, и все б у меня состоялось. У других же вышло!

Но он был невыездной. Как, например, Пушкин - русский художник, тоже с иностранными, тоже другой расы, предками.

В узбекском КГБ ему сказали: «Сгниешь в этой стране, никуда не пустим». И это было похоже на правду.

Уехать он не смог даже несмотря на фиктивный брак с итальянкой.

На Запад впервые попал только в глубокую, дальше некуда, перестройку. И то после личного вмеша­тельства А.Яковлева, на тот момент второго лица в го­сударстве.

Наконец отпустили его в Италию, и он туда уехал, как было твердо решено, навсегда. Но через пару месяцев вернулся: - В России всегда есть вещество, предмет. На За­паде нет его. Там нет действия, одни умозаключения. Они сидят и ждут: русский приедет, что-нибудь про­изойдет.

Anna Karamazoff (Есть ли бог?)

В России он принялся снимать новое кино - «Анна Карамазофф». Сценарий которого как-то надикто­вал своему другу Давиду Саркисяну во время поездки в такси. Давид текст после набил на машинке по памяти, и Рустаму оставалось его только долго править.

По сюжету, вернувшаяся из лагеря героиня идет убивать и грабить человека в генеральском мундире. Сценарий специально написан так, чтоб было непонят­но, политическая Анна или уголовница, настоящий там генерал или актер в роли генерала, в Москве все проис­ходит или в Питере.

Так, значит, идет убивать, чтоб поправить свои дела.

«Если Бога нет, то все позволено»? Мы это, ко­нечно, проходили, но только на бумаге, а когда на плен­ке, без лишнего надрыва, не торопясь и неспешно вы­ставляя свет и заставляя мальчиков из массовки качать ветки, чтоб было нервное мелькание теней,- так мы еще не проходили. И потом, Рустам Бога в упор не видит, и оттого такой леденящий ужас.

Этот страх - непридуманный.

Он сам рассказывал: «Я агностик. Мы все окон­чили советские школы, и никогда никакой религии я не знал. Даже не знаю, куда мне надо пришпилиться. Меня, естественно, обрезали, когда я родился, а русская нянька меня привела в русскую церковь, где и крестила... Как бы все есть, однако я и не знаю, где я. Теперь все время думаю над этим вопросом».

Не позавидуешь, да еще при его впечатлитель­ности.

Отсутствие Бога в фильме настолько ярко, и пронзительно, и вопиюще! Герои, все персонажи, живут без Бога, и Рустам тоже, и они настолько одиноки, на­столько задавлены ужасом, что непонятно, как вообще живут. Изображение этого ужаса так сочно, достоверно! Талант, гений, что и говорить.

Рустам не боится Бога. Он боится крыс, смерти и черной ямы после. «Одно слово «крыса» - и я умираю от ужаса. Боюсь кладбищ. Мертвецов и их городов мертвячьих. Страшно, потому что не верю в Бога, в перерож­дение. Всякий тлен мне страшен. Я бы даже мечтал, чтобы у меня и могилы не было».

Про Бога не все в фильме осталось. Рустам сам вырезал. У него в финале одна дама перед лицом мчащего­ся паровоза застревает ногой между рельсов - на стрелке. А был другой вариант: она высвобождает ногу и убегает.

Еще гениальный эпизод не вошел - и почему, спрашивается? Два фронтовика, старики, слепые, алкоголики, лежат в постели с бутылкой водки. Один - рус­ский, другой - еврей. Кузьма Петрович и Абрам Семено­вич. Последнему приносят дыню. Он отказывается есть.

- Я ее не ел никогда, а на том свете жена спро­сит: ел дыню? Я скажу: не стал без тебя.

Один пересказ - из третьих даже рук - и тот хорош. Вот бы еще на эти кадры взглянуть. Но - невозможно. И такое часто бывает с Хамдамовым; про многое, что он делает, говорят, что гениально, а посмотреть - нельзя...

Итак, фильм - сделан, он состоялся! Это был, ка­залось, суровый ответ клеветникам Хамдамова. Это было как бы оправдание двадцати лет молчания, забвения и бесславия. С той оговоркой, что круг этих счастливых фанатичных поклонников гения все-таки узок, а тираж фильма настолько мал, что копия претендует на статус почти оригинала.

Скандал

на Каннском фестивале

Монтаж фильма закончили в 91-м. И сразу в Канн, на фестиваль. Здесь это описано десятью слова­ми, а в жизни было три года интриг, скандалов, безде­нежья, пленки негде взять и т.д. Все улаживал, разумеет­ся, не лично гений, а Давид Саркисян, который из дав­него собирателя картин Рустама стал фактически его оруженосцем.

На фестивальном показе исполнительница главной роли Жанна Моро исцарапала Рустаму руку (ос­тались шрамы) за то, что он выкинул множество для нее дорогих эпизодов - и на их место вставил куски из своей старой любимой черно-белой «Рабы любви». Но не всех так глубоко задело происходящее на экране: зрители уходили недосмотрев... Горстка тонких ценителей доси­дела до титров и устроила аплодисменты.

Банкет в честь Хамдамова. Он, конечно, не идет - гений не может идти к первым попавшимся востор­женным поклонникам. Все сидят кислые...

По поводу каннского провала «Анны...» изыс­канно выразился режиссер Владимир Хотиненко: «У нас все сразу: ах, в Каннах не понравилось... Так я бы для тех, кто там улюлюкал, построил в Каннах декорацию в виде огромной задницы, и чтобы они все вместо своей знаме­нитой лестницы через эту задницу прошли. Канны!..»

Кроме всего прочего, французы, которые дали часть денег на фильм, теперь его не возвращают, требуют прежде заплатить им 100 000 долларов.

Легко догадаться, что таких денег у Хамдамова негу, а взять негде.

Париж

После«Анны...»он три года жил в Париже, с 91 -го по 94-й. Ну и хорошо: художнику всегда грустно, если он не может обронить: «Вот когда я жил в Париже...» А может, он специально поехал туда пожить, чтоб дома спохватились? У нас ведь очень уважают тех, кто жил/живет «там», а свои вроде и не считаются. У нас ждут: понравится в Каннах - значит, хорош и пора его начать любить. Ах, не понравился? Ну тогда ничем не можем помочь.

Очень мало мест, где мог бы жить непризнан­ный гений: Париж, Нью-Йорк, на худой конец Лондон. Ни Буэнос-Айрес, ни Пекин тут невозможны.

Новое кино!

Рустам рассказывает:

- Меня мучит желание снимать кино. Хочется делать одно и то же. Возможно, это болезнь мозга, болезнь параноидальная... Я как бы немножечко приду­мал себе такую паранойю - постоянно изобретаю ки­но, без конца выстраиваю композиции... Никогда я не буду заниматься реализмом! Я не могу снимать быто­вые фильмы в духе Театра «Современник». Там, условно говоря, Неелова приходит куда-то с сумкой, пьет кофе, звонит Зинке, а Петька в школу не пошел и т.д. Я не могу снять коридор школы, где мальчики плюются - кто дальше. Мне гораздо интереснее, чтоб они плевались, к примеру, странно накрашенные и под музыку Шубер­та... Я выдумаю какую-то историю. Может, это будет эпос. Тогда 100 артистов надо будет одеть во что-то. Я сам придумаю эти костюмы, это будет haul couture. Я хочу моду и кино делать одновременно. Это будет фильм-стиль. Понятно?

«Триумф»-!

(Очередное признание

при жизни)

Вдруг пару лет назад ему дали премию «Триумф». Официальная часть в Большом, банкет - в «Метро­поле». Что такое? Рустам встревожился:

- Это ломает мой имидж!

- Ну а сама-то премия неужели неприятна?

- Мама была рада, эта премия для нее. Ей в Таш­кенте соседка, которая полы моет, сказала: «Ты знаешь, по радио говорили, в Москве какой-то партсъезд идет, так там твоему сыну орден дали».

На самом деле он на премию купил маленькую квартиру. Но как гений не обратил на покупку внимания. У него потребности другого уровня, иного рода:

- Мне бы найти денег, мне бы выкупить «Ан­ну...». А после, когда все образуется, я опять закрою двери.

- И что там будет происходить, за закрытой-то дверью?

- Я буду сидеть один, писать картины. Мне бы какую-нибудь маленькую пенсию, чтоб закрыть дверь -и все, не видеть этого никогда в жизни.

- Не видеть - чего?

- Этой страшной жизни, ужаса, этого хаоса кру­гом, грязевого потока, этого абсолютного антиискусства. О, если б я был монахом! Как здорово - живешь в монас­тыре, ничего тебе не надо... Заколдованный круг! При коммунистах ничего нельзя было, но вкус был. Сейчас все можно - вкуса нет: посмотрите хоть на телевидение! Видеоклип - это абсолютная профанация киноязыка, безнравственное падение, истязание моих нервов. Меня пугают эти нувориши, эти гадкие люди... Выскочки! Им только Cartier, только Rollex! Деньги большие - а люди мелкие. Не знаешь, куда бежать. Не спастись…

 

                                                                                             

 

 

 




Facebook Twitter Google Digg Reddit LinkedIn Pinterest StumbleUpon Email


  
MAJOR ARTISTS
NAUMOVA LARISSA / ЛАРИСА НАУМОВА
MESHBERG LEV / ЛЕВ МЕЖБЕРГ
CHEMIAKIN MIHAIL / ШЕМЯКИН МИХАИЛ
KHAMDAMOV RUSTAM / РУСТАМ ХАМДАМОВ
TSELKOV OLEG / ЦЕЛКОВ ОЛЕГ
KUPER YURI / ЮРИЙ КУПЕР
PLAVINSKY DMITRY / ДМИТРИЙ ПЛАВИНСКИЙ
NAZARENKO TATYANA /ТАТЬЯНА НАЗАРЕНКО
NESTEROVA NATALYA / НАТАЛЬЯ НЕСТЕРОВА
DULFAN LUCIEN / ЛЮСЬЕН ДЮЛЬФАН
TULPANOFF IGOR / ИГОРЬ ТЮЛЬПАНОВ
BERBER MERSAD / МЕРСАД БЕРБЕР
POPOVICH DIMITRY / ДИМИТРИЙ ПОПОВИЧ
SHULZHENKO VASILY / ВАСИЛИЙ ШУЛЬЖЕНКО
BULGAKOVA OLGA / ОЛЬГА БУЛГАКОВА
SITNIKOV ALEXANDER / АЛЕКСАНДР СИТНИКОВ
SHERSTIUK SERGEY / СЕРГЕЙ ШЕРСТЮК
GETA SERGEY / СЕРГЕЙ ГЕТА
ODNORALOV MIKHAIL / МИХАИЛ ОДНОРАЛОВ

EMERGING ARTISTS
KUZNETSOV ANTON / АНТОН КУЗНЕЦОВ
VALUEVA SVETLANA / СВЕТЛАНА ВАЛУЕВА
MINNIBAEVA OLGA / ОЛЬГА МИННИБАЕВА

CORPORATE ART
ROY FAIRCHILD-WOODARD
GARY BENFIELD
JANET TREBY
LEO McDOWELL
FELIX MAS

MISCELLANY
BELLE ANDREY/АНДРЕЙ БЕЛЛЕ
SHERBAUM PAVEL/ПАВЕЛ ШЕРБАУМ
TSRIMOV RUSLAN/РУСЛАН ЦРИМОВ
YAN TATYANA/ТАТЬЯНА ЯН
ALEKSEEV DMITRIY/ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВ
KAMENNOY SERGEY/СЕРГЕЙ КАМЕННОЙ

FOTO GALLERY

Exhibition


PICTURE OF THE MOMENT
  » Mar 29, 2024  




MAILING LIST

Join Our Free Newsletter
NAME  
EMAIL  
We never SPAM   



SEARCH
 
 


 |  HOME  |  GALLERY | ARTISTS | SHOP | ARTICLES | EVENTS | FILMS | ORDER | LINKS | CONTACT | 
All rights reserved.
Powered by ArtWebSpace.com | login